Читать книгу "Мамочка из 21-го бокса - Мария Хаустова"

– Ну что? Махнём до Маруси? – послышалось сквозь звуки музыки.

Николаевна повернулась ко мне и переспросила: «Ты не против?»

– Да, конечно, поехали! Спрашиваешь! – сказала я.

Мы повернули в сторону дома и ехали под проливным дождём. Дворники на лобовухе ходили из стороны в сторону и еле успевали справляться с большим наплывом воды. Я поглядывала то в окно, то на груду подарков, приготовленных Анкой для Вари, и меня не переставала терзать мысль о том, как я покажу Николаевне своё жилище. Хибару, в которой я живу.

Николаевна пошарила рукой в бардачке и достала оттуда бутылку коньяка. «Это дело надо обмыть!» – предложила она. Я согласилась. Откуда-то сразу же появилась молочная шоколадка, и именно такая, какую я люблю… «Марусь, за тебя! – поднося бутылочку ко рту, проговорила Анна Николаевна. – Чтоб всё у тебя было хорошо!» Заметив, что она забыла откусить дольку шоколадки, как это делала всегда, я открыла свой рот, чтобы напомнить об этом. Но было уже поздно – Анка, сильно зажмурив глаза, отхлебнула из пузырька и схватилась за сладкую закуску. «А чего ж не рассосала-то вначале?» – спрашивала я у неё. Она, передёрнув носом, с выдохом произнесла: «Да разнервничалась и забыла! Ну, с кем не бывает!» Николаевна протянула мне спиртное: «Давай ты!» Я, как она и учила меня когда-то в бане, отломила дольку шоколадки и, рассосав, запила её коньяком.

– Да, хорошая из тебя ученица, Маруся! – засмеялась Анка.

– А то! – улыбнувшись, ответила я.

Женька только поглядывал на нас изредка и подмигивал мне в зеркало заднего вида, мол, видишь, как оно всё бывает-то!.. А я смотрела на Николаевну и восхищалась ей: надо же, какая сильная женщина! Да и мало того, что сильная, она ещё и вон отзывчивая какая.

На улице не переставал идти дождь, а тучи всё сильнее провисали над нами. Казалось, что своей серой тяжестью они задавят нас. Деревья так сильно качали большими кронами, что создавалось ощущение, будто их сейчас выдернет с корнем и понесёт по воздуху. В лобовуху красной бэхи так и летели коричневые ошметки грязи.

– Да. Тут быстро не поедешь. – Промямлил себе под нос Женька. – Вон, как погода лютует.

– Ой! Это что! – начала Анка. – Вот мы раньше в такие ураганы попадали… И не на такой машине! Помню, с Лёвкой на природу решили выбраться. А чего там было-то по семнадцать, наверно. Нашёл он у кого-то мопед, который по дороге в ту сторону и обсох. Кто ж о бензине-то думал? Нам ребята сказали, что хватит, ну мы и не проверяли. Конец июля был. Жара такая стояла. И главное, день-то солнечный такой. А тут – раз! Тучи небо всё заполонили, ветер начал рвать и метать и знаете, пошёл дождь. Да не так, как мы привыкли – с неба разом на всю землю, а стеной надвигался. Помню, идём с Лёвиком. Мопед-то уже в кустах оставили, чего его тащить-то. Идём. А Лёвка так назад оглянулся, за руку меня схватил и кричит: «Бежим! Бежим, Анютка!» Уж тут я тоже обернулась. Гляжу, а там. стена! Серая! Плотная! Большая! Из дождя! Мы, как припустили! А ведь везде дачные участки и на некоторых из них домики стояли. Так в одном женщина крылечко подметала. Голову-то она подняла и увидела, как там хлещет, да как закричит нам: «Быстрей! Быстрей сюда!» Мы на голос-то и ринулись. Как в дом забежали, она дверь за нами захлопнула сразу. Стоим мы в коридорчике и слышим, как каплищи по земле мимо нас прочеканили. Вот такого дождя я больше ни разу не видела. А тут что? Можно сказать, грибной.

Мы с Анкой поочерёдно отпивали из бутылочки приятного напитка, а я не переставала думать, как я представлю их взору свою халупу.

У Николаевны зазвонил телефон, и она, быстро найдя его в сумке, ответила: «Да, Лёвушка, алё! Только о тебе вспоминали. Нет. Не в Вологде. Машутку домой везём. Как в больнице? А что случилось? Ты это точно знаешь? Они же совсем не собирались. Хорошо. Постараюсь побыстрее». Она положила трубку и повернулась ко мне: «Гости отменяются!» Не показывая вида, я почувствовала облегчение. «Инга у нас в больнице, – продолжила Анка. – Лёва сказал, что она беременна и попросил приехать в центральную. Что случилось, как обычно не объяснил.»

«А Инга – это жена Андрея?» – пыталась я уточнить. «Ну, типа того, – сказала Анка. – Не знаю, о какой беременности идёт речь… Этой пигалице и детей-то отродясь никогда не хотелось. Фигуру она свою, видите ли, бережёт…»

Николаевна поочерёдно поглядывала в окна, на дисплей мобильника и на часы. «Далеко ещё?» – спросила она Женю.

«Да нет, километров пять однако», – взглянув на Анку, ответил Женя.

Она вздохнула. Было видно, что начала переживать – без конца ёрзала по сиденью, да и коньяк отпивала уже большими глотками. «Да не волнуйся, Николаевна, всё будет хорошо!» – пыталась я подбодрить подружку. «Не думаю. Лёва бы так просто звонить не стал!» – поджав губы, сказала Анка.

По моей просьбе меня выгрузили у маминого дома и, расцеловав, оставили у крыльца. Я помахала рукой уезжающим и, закинув, мешок с подарками на плечо, вошла в квартиру.

«Тихо, – прижав палец к губам, сказала мама. – Варька спит». Я поставила сумки на пол. «А это что?» – показывая на груду, сваленную у дверей, спрашивала мама. «Да и сама не знаю», – начинала потихоньку я разбирать пакеты. «Та-ак… Здесь йогурты и соки. Печенье. Шоколад, конфеты. – перебирала я один и бралась за следующий: А здесь.» Из жёлтого пакета я достала маленькие джинсы, сарафан, яркие футболки. Мама смотрела на меня и не понимала: «Откуда это всё?» Я, сидя на полу и разбирая одежду, подняла взгляд вверх: «Так. Николаевна подарила. Сказала, дома посмотришь. Вот – смотрю!» «Ой, Марья, и не стыдно-то тебе! Насобираешь, где только можешь!» – напирала на меня мать. «Так она же от души», – пыталась я оправдываться перед ней. Правда, это было уже ни к чему, так как после своих язвительных слов она ушла в комнату, и было слышно, как проскрипел диван – прилегла, значит. «Что у нас в следующем?..» – продолжала я разбирать подарки. Сверху лежал чёрный пакет, из-под которого виднелась какая-то серая материя. Я убрала шелестящий полиэтилен и неожиданно для себя вынула оттуда. металлического цвета юбку-карандаш и белую блузку, к которой была прикреплена записка: «На госы пойдёшь в этом». Я запихала скорей это обратно и запаковала таким же способом, как у Николаевны – дома посмотрю. Чего мать зря расстраивать.

«Машка! Иди сюда», – пыталась шёпотом подозвать меня к себе мама. Я приоткрыла двери в ее комнату и, заглянув, кивнула головой: «Чего?» «Иди, расскажи – что там у тебя? Как съездила?» – переживала она и, готовясь слушать меня долго, уселась поудобнее на диване.

«Ма! Вот мне повезло-то! Николаевна всё устроила! Экзамен у меня итак приняли, а вот с госами труднее дело стало – Анке пришлось договариваться!» – объясняла я. «Маша… Мы в неоплатном долгу перед ней. И даже странно – почему она тебе помогает? У неё что – своих детей разве нет?» – размышляла вслух мама.

«Да как нет – даже двое: один родной, другой – почти», – отвечала я ей. «А как это – «почти»? – не понимала она. «Ой, да долгая история. Потом как-нибудь расскажу. Вон уж и Варька просыпается. – говорила я. – Надо уж и домой собираться.» «Вечно ты! Ничего до конца не договоришь», – ждала продолжения мама.